Юлия, школьный психолог, практика 3 года:

— Я работаю в школе, и ко мне постоянно приходят учителя и родители с жалобами, что их дети не слушаются и "отвратительно" себя ведут. Стандартная история "сделай так, чтобы он…". Вот и этот 14-летний подросток со стороны ничем не отличался от других. Но первая же встреча вызвала во мне гораздо больше эмоций, чем с другими детьми.

Его привёл завуч и кратко сказал, что надо поработать над его поведением, и ушёл.

Только я отрыла рот, чтобы начать разговор, как подросток перебил меня:

— Что вам всем от меня надо? Я нормальный! Отвяжитесь от меня!

Я попыталась сохранить спокойствие и заговорить с ним ровным голосом, расспросить о его сложностях. Но он отверг эту идею, назвав единственной проблемой меня.

Я попробовала сделать тон более заботливым, но он обозвал это сюсюканьем.

В этот момент меня сжигал изнутри огонь злости к нему.

Я отметила вслух, что, видимо, это ему нужно меньше, чем мне. А он ответил, что мне за это платят.

Это вновь взбесило меня, но я не подала виду.

Я понимала, что такое его поведение со мной — это проявление сопротивления родителям и школе. Однако он не уходил, хотя, как мне известно, уйти с любого урока не составляло сложности для него. Казалось, что всё же он ждёт какой-то помощи от меня.

Я сказала, что моя работа — помогать людям и нам придётся провести этот час вместе. Но он может решить, поговорить со мной или залипнуть в телефоне.

— Мне уже ничего не может помочь. И никому нет никакого дела до меня.

Я почувствовала себя одинокой в своём кабинете.

— И что Вы собираетесь со мной делать? Детектор лжи? Электрошок?

Я улыбнулась и предложила просто поговорить ни о чём. Он согласился. До конца встречи мы беседовали о политике и спорте. Мы расстались, ни о чём не договорившись. Хотя я уверена, что скоро его приведут вновь ко мне.

Запрос к группе: что произошло в наших отношениях, что особенно разозлило меня и сейчас держит в напряжении?

После разбора Юлия отметила особенно важные для себя идеи, которые прозвучали в группе.

— Вероятно, он хочет, чтобы с ним говорили и не по-детски, и не по-взрослому. Чтобы приняли его подростковые сложности без моралей и поучений, признали, что и ему может быть плохо, поддержали в его решениях и начинаниях. Он переполнен отчаянием и злостью, но боится, что не сможет остановиться или нарвётся на ответную злость.

А я, видимо, испытывая сострадание к нему, злюсь всё-таки не на него, а на школу, которая агрессивно стремится сделать и детей, и меня удобными, послушными и покладистыми, без своих идей и интересов.

Спустя месяц на очередной встрече группы Юлия отметила, что смогла спокойнее встретить этого подростка, и они вместе начали разбираться в его переживаниях.