Случай из практики балинтовских групп (разрешение на публикацию получено, некоторые данные изменены для конфиденциальности)
 
— Это дождик задерживает наших коллег или их опоздание как-то связано с нашими сегодняшними разборами? — спросила одна из участниц группы.
 
Я адресовал этот вопрос группе, а после прочтения этого случая поразмышляйте и вы, может ли тут быть какая-нибудь связь.
 
Когда все собрались, своим кейсом решил поделиться Роман, психоаналитический психотерапевт:
 
— Клиентка, 23 года, с детства живёт со страхом смерти или тяжёлой болезни матери. Мать здорова, чувствует себя хорошо и по врачам не ходит, заботится о себе и дочери. Моя клиентка вполне самостоятельна — сама выбрала институт, сама устроилась на работу. Но мать в её жизни играет значительную роль — знает про все её трудности и печали и всегда поддерживает. Мать не надо просить об этом — она как будто на шаг впереди.
 
Клиентка постоянно противоречит самой себе, не замечает и отрицает это: говорит о хронической тревоге, но внешне выглядит совершенно спокойной; неделю не спала, пока мать летала в командировку, но была бодрой.
 
Она говорит:
 
— Я знаю, что это всего лишь навязчивые мысли, но вдруг с ней реально что-то произойдёт? Иногда страх проходит, но я не понимаю, от чего это зависит. Мы проводим много времени вместе, но я не знаю, по любви или из-за моих тревог. Но вообще у меня отличная интуиция, которая никогда меня не подводила. Ни разу! И я устала, я так её люблю, но хочу жить своей жизнью. Но меня все осудят, если она умрёт из-за меня. Я хочу свободы от надуманных переживаний и найти опоры в самой себе.
 
Роман продолжал:
 
— Я и сам понимаю, что ей нечего бояться, но иногда мне становится так жалко её, что хочется плакать. А однажды я ответил на её ночной звонок. Я не понял, как взял трубку. Осознал, когда уже говорил с ней. Попытался напомнить ей про границы, но как будто бы отверг и обидел её. Мы обсуждали это на следующей сессии, я говорил, что терапия быстрой не бывает и не надо торопить никого. Я в смятении, не понимаю, что происходит со мной и между нами и хотел бы разобраться с этим.
 
Участники группы в свободном порядке стали говорить о своих чувствах, которые они испытывали вместе с Романом и его клиенткой во время презентации кейса и в ответ на переживания, которые они услышали от других участников. Важно, что группа не пытается найти истину и правду, она старается увидеть ситуацию с разных сторон. А выводы каждый делает для себя сам.

— Очень тяжёлое чувство одиночества, пустоты и неудержимое желание найти кого-то и быть рядом. Бессилие, отчаяние и попытки обрести контроль.

— Раздражает уверенность Романа, даже всемогущество, что он обязательно поможет. Вроде и не говорит этого вслух, но ощущается как что-то неестественное, показное. И при этом он сидит очень напряжённо, хотя обычно он излучает уверенность и заражает ей вокруг себя всех. Презрение и зависть.

— Роман говорит о границах и что терапия должна быть долгой, что без боли не бывает изменений, это очень злит. Как будто специально издевается и притормаживает. Зачем он это делает? Ещё и чувство безнадёжности вызывает.

— О чём же она хотела рассказать ночью? Ей нужна простая человеческая забота, не родительская, не психологическая. Чтобы просто кто-то был рядом, дарил тепло, но об этом человеке не надо было беспокоиться.

— Ей кажется, что Роман игнорирует её важные слова и запрещает звонить, ничего не объяснив. Чувствует одиночество, обиду, грусть и печаль. Хочет, чтобы её не отвергали. Тоска, стыд.

— Им обоим неуютно друг с другом, не находят себе места, но и быть друг без друга не могут. Не понимают, кто они друг для друга. А кем хочется? Зависимость и чувство вины.

— А мне во время презентации послышалось, что терапия быстрой не бывает и не надо хоронить никого. И это очень напугало.

В группе нарастает напряжение, чувства смешиваются в сложный клубок, участники начинают перебивать друг друга и словно говорить на разных языках. Мы отмечаем, что что-то похожее может происходить и в кабинете Романа. Он не верит её словам, а она – его намерениям.

Лицо Романа расслабляется и чуть оживает. Некоторые участники группы неожиданно отмечают смущение, а за ним — тепло. Кажется, будто ответ на звонок ночью — это что-то по-настоящему человечное, что Роман дал клиентке.

Другая часть группы отвечает, что злится на клиентку за её требования и манипуляции.

Кому же из них нужна поддержка больше?

— Роман чувствует себя покинутым, хочет, чтобы и она видела его человеком. Из-за этого возникает пока ещё неосознаваемое желание проявлять себя больше, чем надо. А вообще была ли там мать? И такая ли эта девочка на самом деле, как преподносит себя?

Завершив разбор, мы пригласили Романа обратно в круг и спросили, как он себя чувствует и удалось ли нам что-то подсветить в его истории.

Он ответил:

— Фух, это было одновременно и увлекательно, и отчаянно. Да, она требует ответы и решения. Считает, что я отвергаю её. Я действительно сомневаюсь в её словах. И, видимо, не слышу её. Ей нужна любовь. А я, как мать, знаю интимные подробности, всегда рядом с ней физически, но на расстоянии эмоционально. Словно патологоанатом. Я боюсь оказаться несостоятельным психотерапевтом, спутав личные, родительские и профессиональные роли. А я тоже хочу, чтобы меня любили. Но ведь в этом нет ничего такого необычного. Я всё думал, чем же она меня так напугала. Именно это чувство я испытывал во время разбора больше всего. У неё будто есть какая-то страшная тайна, которую она не может раскрыть. А ночью я тем более сам испугался кошмаров и, откровенно говоря, заткнул её. Но сейчас я чувствую себя спокойнее, хотя пока и не понял, о чём она молчит.

Через месяц на очередной встрече группы Роман поделился:

— На второй встрече после нашей группы клиентка поведала об истории, которую ей рассказала мать накануне сессии. Младший брат матери, которого она очень любила, шёл в роддом за сестрой и новорождённой племянницей, то есть моей клиенткой. На последнем светофоре перед больницей его насмерть сбила машина. Моя клиентка с детства знала, что дядя умер молодым, но больше никаких подробностей. Об этом не говорилось вслух, но в глубине души мать винила дочь за смерть брата. Моя клиентка, естественно, это чувствовала, но ничего не понимала и жила до сих пор с этим грузом. Оказывается, это не клиентка носила тайну, а молчала её мать через клиентку, вызывая напряжение и во мне. Действительно, наша группа – это максимальный градус интуитивной эмпатии.

Уверенность в собственной правоте из-за недостатка опыта выражается в высокомерности и стремлению поучать, что правильно, а что — нет. И такое бывает не только с отдельными людьми, но и целыми профессиональными сообществами. А в балинтовской группе нет оценок, рейтингов и покровительственных взглядов. Очень важно, что здесь можно быть искренним и не бояться, что кто-то посчитает это глупостью.

Приглашаю вас в балинтовскую группу 5 ноября в 16:00 Мск https://edunote.ru/course-1316