Популяризация психологии приводит к повсеместному использованию в обиходе пси-словаря одновременно с угрожающим смыслу уплощением психологических концепций и терминов. И теперь даже весьма образованные и неглупые люди используют пси-словарь с коробящей огульностью. 

Например, в повседневных разговорах регулярно звучит термин "проекция", причем, в значении почти оскорбительном!

Фраза, брошенная в качестве контраргумента: "это всё твои проекции!", - подразумевает чуть ли не то, что собеседник - "дурачок", с намерением покончить с ним и любой его попыткой наладить коммуникацию. 

А что, в сущности, плохого в проекциях?  

Да, в профессиональной литературе по психодиагностике проекция в качестве защитного механизма - относится к категории примитивных. Но, во-первых, примитивная здесь используется в значении "раняя", "первичная", а не "простейшая". Как если бы всякого младенца называли примитивным только потому, что он еще не говорит. 

Во-вторых, в той же литературе проекция уже давно не интерпретируется изолированно от интроекции и/или идентификации. То есть, гораздо более корректно обращаться к проективной идентификации, но в языке обывательского сутяжничества с претензией на его психологизм - нет никакой проективной идентификации с её двухсторонним характером и сложностью, а есть только "это все твои проекции, дурачок!".

Например, если человек ощущает агрессию от другого - вполне может быть, что агрессиия эта - в значительной мере - его собственная. Как раз и спроецированная (и атрибутированная) другому. 
А ощущение "агрессивных проекций" со стороны другого - проекция и есть. Только не этого "агрессивного другого", а собственной агрессии субъекта, которую в качестве "своей" он не может вынести и поэтому распознать. И теперь собственная агрессия (неосознаваемая и отщепленная) - приписана другому. А от внешнего другого, в отличие от внутренних разрушительных агрессивных импульсов - можно сбежать или защититься: быть недоверчивым, отстраненным, настороженным, готовым к нападению - и таким поведением, действительно, пригласить этого другого к более агрессивным проявлениям в отношении себя.

Схема такая: спроецировал - идентифицировался с собственной проекцией - стал вести себя сообразно ре-интроецированной проекции - пригласил своим поведением другого к отыгрыванию своей проекции. Не переживайте, если вы с первого раза схему не поняли - это даже пси-специалисты не всегда понимают.
Также, помимо защитного образования, - проекция (проективная идентификация) - это, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, способ невербальной коммуникации. Это "язык", если угодно. Причем, на этом дословесном "языке" осуществляется подавляющая часть коммуникации между (всеми) людьми. 

Мы обучаемся этому с рождения, до появления речи, и эта коммуникация (и даже в некотором роде форма мышления: скорее, не-мышления, - но уже чего-то большего, чем коммуникация) - более глубинная, ядерная, корневая, если хотите! Пусть и, по большей части, неузнанная самИм её актором. И она может быть пугающе ригидной даже у людей, обладающих богатым, тонким, я бы даже сказала - изящно художественным - вербальным языком!

"Это всё твои проекции!" - весьма агрессивное заявление. Это "кляп", это нежелание иметь дело с другим и его отличиями. Поскольку любые отличия в случае, скажем, пограничной организации - это про предательство, утрату, разрыв, брошенность на произвол судьбы.
Бион находит эти проявления признаками психотической личности (не в психиатрическом смысле). Такая личность использует проекцию тотально: не с целью модификации невыносимых переживаний, а с целью "опоржнения" психики от любых содержаний. В результате такого "выпрастывания себя наружу" - всё плохое оказывается атрибутированным другому. В результате субъект теряет возможность обрести "хорошего другого вовне", поскольку всё вокруг окрашивается проекциями деструктивных и разрушительных примитивных импульсов и превращается в ужасный "субъективный объект", с которым личность вынуждена поддерживать отношения, чтобы не обрушиться в смертельное переживание утраты себя (через тотальное проецирование).

Если "психотическая личность" начинает говорить (как правило - весьма агрессивно) про проекции извне - это крик отчаяния. Поскольку психотическая личность даже не может позволить себе взять предоставленную помощь, т.к. эта помощь исходит от другого, а значит, зависит от его благосклонности. 

Любая помощь предполагает признание зависимости и пассивности того, кто в ней нуждается. А психотическая личность не может получить помощь или удовлетворение в пассивации, на которую должна еще и согласиться. Это вызывает невыносимое переживание младенческой зависти-к-груди, когда младенец скорее умрет с голоду, чем согласится с тем, что молоко принадлежит не ему. В такой ситуации единственный шанс выжить - быть накормленным "насильственно", чтобы пассивность не была распознана, как собственный выбор.  

Как следствие - единственно доступной формой отношений, где возможно удовлетворение - становятся отношения с тираном без возможности сопротивления "насильственному окармливанию". Но даже в таком изуверском варианте отношений (например, с терапевтом) - может начать вырисовываться что-то хорошее, обнадеживающее. Пре-концепция (предчувствие) появления хорошего объекта. Который способен выносить, интегрировать, контейнирвоать и детоксифицировать отравляющие проекции "психотический личности". 

Но даже такое пред-ощущение может обрушить самость в переживание невыносимой зависти (к самой контейнирующей способности груди-матери-аналитика) и спровоцировать то, что Бион описывает, как "нападение на связи". Из-за невозможности выносить фрустрацию - психика пациента нападает на саму связь с хорошим объектом, на коммуникацию с ним, на свой собственный аппарат восприятия и мышления. Чтобы атаки на хороший объект вместе со следами разрушений в нем - не были распознаны, а проекции вместе с невыносимой болью и виной - не могли быть возвращены и осмыслены.
Повсеместное приписывание партнеру по коммуникации "проекций" в качестве претензии-обвинения в эмоциональной тупости - это требование, адресованное к внутреннему объекту (родительскому месту). Требование, чтобы родительский объект всецело, безоговорочно и в полном объеме взял на себя вину за все страдания, которым подвергался субъект. Чтобы субъект почувствовал свою полную непричастность (безвинность) к бесконечному воссозданию страданий в сценарии своей жизни и "убийству" своего хорошего объекта.

Если такая интенция регулярно адресуется терапевту - это может свидетельствовать о приближении к "пиетическому" периоду анализа, где аналитик должен взять на себя вину (первичного) объекта клиента. Об этом очень хорошо написано у Гротштейна в "Но в то же время на другом уровне". 

И, казалось бы, у аналитика есть интерпретативные и другие приемы, чтобы принять в себя вину примордиального объекта клиента, избегая излишней реалистичности происходящего "здесь и сейчас", не допустив профессионального суицида, НО пограничный (психотическая личность по Биону) пациент не способен "увидеть" отличия между спроецированным в терапевта объектом - и самим терапевтом. 

Для такой организации личности интеграция разных уровней (актуальной ситуации, отношений переноса, объектного уровня, бессознательной коммуникации, вербальной манифестации) недоступна: терапевт может быть или только "грудью" - то есть функцией немедленного и всецелого удовлетворения, отклонения от которой переживаются, как предательство. Или только терапевтом - обезличенным, расчеловеченным, - воспринимаемым институционально: "нанят на работу, с которой не справляется". Или только ужасным "субъективным объектом", сотканным из проекций деструктивных разрушительных импульсов и тенденций. Но никогда не всем этим вместе во всей многогранности и сложности человеческих отношений: ужасных и прекрасных одновременно.

Терапевт, само собой, тоже принимает участие в воссоздании такого образа - тем сильнее, чем он менее опытный, подготовленный, и, в конце концов, везучий. И даже если он искренне пожелает взять на себя "пиетическую виновность" - это не принесет желанного облегчения пациенту. 

Терапевт лишь буквально станет "виноватым", "беспомощным" и "ни на что не годным". 
Из-за отсутствия этой дистанции между внутренним объектом и внешним реальным объектом, из-за проницаемости контактного барьера между сознательной и бессознательной жизнью, из-за невозможности отличить мысль от действия, сны от фантазий, фантазии от реальности - пространство психотерапии не может стать для пограничной психики - "игровым".

Она не может "играть в реальность"… Все слишком по-настоящему, чересчур реально, невыносимо близко, без передышек. Как если бы дети, играющие в "казаки-разбойники" в самом деле убивали друг друга.

Когда аналитической паре (по множеству разных причин) невозможно подняться над уровнем "языка проективных идентификаций" - психоанализа, психотерапии не получится. 
Для того, чтобы аналитическая терапия могла состояться - нужен зазор между этими двумя уровнями: проективных и интроективных идентификаций - и реальностью отношений с Другим, как с другим. 

Без этого целительного зазора не получится осуществить осмысление и психическое вписывание катастрофы раннего развития, не получится "думать и помнить" о ней. Напротив, чтобы "не помнить" - придется бесконечно воспроизводить "убийство примордиального объекта" в лице (очередного) терапевта - чтобы вновь и вновь убеждаться в том, что Я и Объект способны после этого выжить.