АННОТАЦИЯ
В статье осуществлена попытка представить видение феномена селфи в тесной взаимосвязи с развитием информационно-коммуникативного пространства. Актуальность исследования обусловлена проявлением лавинообразного потока селфи в социальных сетях в XXI веке. Селфи рассматривается не только как технология сохранения своей истории в формате визуализированного дневника, но и как способ борьбы человека с экзистенциальной тревогой, проявляющейся в нарастании нарциссических тенденций в современном глобальном сообществе интернет. Нарциссические характеристики селфи интерпретированы в качестве компульсивной инфантильной формы экзистенциальной защиты.
Ключевые слова: селфи, визуальность, нарциссизм, самоидентификация, психоаналитический дискурс, фотография, социальные сети.

В связи с постоянно увеличивающимся числом пользователей сети Интернет и популярностью использования социальных сетей в последние годы наблюдается феномен селфи. Мобильный телефон как средство коммуникаций в настоящее время породил большой поток публикуемых фотографий селфи.
По версии Оксфордского словаря английского языка слово "selfie" было признано словом 2013 года. Селфи (англ. selfie, от "self" — сам, себя) — разновидность автопортрета, созданного с помощью мобильного гаджета (обычно смартфона) или планшета, иногда при помощи зеркала. Чаще всего селфи выполняется с расстояния вытянутой руки и имеет характерный ракурс и композицию — под углом, чуть выше или ниже головы. Согласно исследованию 2014 года, более половины так называемых миллениалов хотя бы раз загружали своё селфи в социальные сети.

Сфера интересов статьи лежит в психоаналитическом дискурсе с целью попытки представить видение феномена селфи в контексте экзистенциальной тревоги, проявляющейся в возрастании нарциссических тенденций в культуре современного глобального сообщества. Психоанализ позволяет перекинуть смысловой мост от внутренней жизни индивида к функционированию культуры в целом.

Фотография, как таковая, существует с тех пор, когда индивидом были сделаны первые попытки сохранить своё изображение при помощи другого (фотографа) с целью вернуться к тому моменту, тем самым пережив его заново. Особенностью же автопортрета (селфи) является то, что это фотография самого себя, сделанная как правило при помощи смартфона без присутствия фотографа. Находясь перед объективом, индивид одновременно является тем, кем себя считает, тем, кем бы он хотел быть, тем, кем его считает фотограф и тем, кем он пользуется, чтобы проявить своё искусство. Таким образом, ключевыми моментами селфимании являются два аспекта – отсутствие фигуры фотографа (поскольку снимающий и снимаемый выступают в одном лице) и трансляцию себя в социально одобряемом или провокативном контекстах. Именно это предопределяет селфиманию, как технологию, позволяющую создать из себя не просто эстетический и трендовый конструкт, но и наполнить его теми смыслами, что вкладывает в него сам-себя-снимающий.

Для дальнейших рассуждений введём следующие два диаметрально противоположные понятия: нарциссизм и "забота о себе". Термин "нарциссизм" впервые появляется в работе З. Фрейда в 1910 году в примечании, добавленном к "Трем очеркам по теории сексуальности". Он описывается его как отклонение полового поведения в пользу гомосексуального выбора объекта. "Субъект начинает видеть [объект любви] в самом себе, в своем теле" [7]. Фрейд говорит о нарциссизме в связи со своей теорией сексуальности и вводит в научный обиход понимание нарциссизма как социального явления "широкого профиля, при котором у человека наблюдается видимое отсутствие интереса к другим с зацикленностью на себе" [3]. Он пишет о зацикленности, а не о самовлюбленности, что часто путают с нарциссизмом в обыденности. Семантическая многогранность понятия связана с историческим развитием психоанализа и с его подвержением трансгрессии в рамках современной культуры.

Первичная проблема внутри самого психоанализа была связана с тем, что греческий миф о Нарциссе используется в трех совершенно разных трактовках: Овидия, Павсания и наиболее древней беотийской версией мифа. Для Фрейда характерна трактовка по Овидию, в которой Нарцисс влюбляется в себя, наказанный Немезидой за холодность ко всем, кто его любил. У Павсания Нарцисс скорбит по некогда умершей сестре-близнецу, точка в точку похожей на него во всем. Он находит в своём отражении её образ: "оба они были одинаковы и лицом, и прической волос, одевались в одинаковую одежду и в довершение всего вместе ходили на охоту. И вот Нарцисс влюбился в сестру, и когда девушка умерла, он стал ходить к этому источнику, и, хотя понимал, что видит собственную тень, но даже понимая это, ему все же было утешением в любви то, что он представлял себе, что видит не свою тень, а что перед ним образ сестры" [4]. Самая древняя версия повествует о деструктивных чувствах, проецированных Нарциссом на себя, когда он заглянул в ручей после самоубийства отвергнутого им поклонника Амения.

Несмотря на разнящиеся контексты мифологем, они определяются тремя основными чертами, приписываемыми нарциссизму: солипсизм, агрессия и травматический аспект. Т.е. в результате некоего сбоя в процессе формирования личности человека либидо (как психическая энергия) вместо перенесения на объект остается внутри самого субъекта, что соответствует инфантильному аутоэротизму. В норме и в рамках энергетической концепции, признающей постоянство либидинальных нагрузок Я, Я-либидо беспрепятственно переходит в объект-либидо и всегда готово вновь вернуться в Я [6]. При этом Фрейд четко разделяет понятия нарциссизма и эгоизма. Нарциссизм рассматривает как либидозное удовлетворение и переменное явление. Эгоизм же постоянен и предполагает пользу для индивида.

Несмотря на то, что Фрейд рассматривает либидо в качестве сексуальной энергии, в статье я склоняюсь к расширенной точке зрения Фромма и определяю либидо в качестве психической энергии, что позволяет вывести рефлексию нарциссизма за рамки индивидуальной психологии на уровень социума. Фромм пишет, что "индивидуальный нарциссизм может превращаться в групповой, и тогда род, нация, религия, раса и тому подобное заступают на место индивида и становятся объектами нарциссической страсти" [8]. При этом в рамках данной работы я отталкиваюсь от фрейдовского дистанцирования эгоизма от нарциссизма, потому что эгоизм носит Я-сберегающий характер, тогда как нарциссизм – Я-деструктивен.

Становится интересным понять какой месседж несут множащиеся в геометрической прогрессии визуальные образы, в частности селфи? Следует разобраться что стоит за этим. Люди привлекают внимание к себе других через создание образа себя в качестве нормальных (сексуальных) мужчин или женщин, заботливого отца (разносторонней матери), предпринимателя, весельчака, ЗОЖника и пр. Конструируя себя через свои индивидуальные особенности и предпочтения (образ, тело, еда, интересы, увлечения), а также свою принадлежность к определенной группе людей, индивид заботится о себе. Но забота ли это?

Обращаясь к третьему тому "Истории сексуальности" Фуко [9], а в частности к диалогу Сократа с заносчивым юнцом Алкивиадом, собравшимся заниматься государственной деятельностью, мы видим реконструкцию принципа заботы о себе, провозглашённого платоновским Сократом в диалоге "Алкивиад I": "Однако, что ты собираешься делать с самим собою? Остаться таким, каков ты есть, или проявить о себе некоторую заботу?" [5]. При помощи достаточно простых аргументов Сократ показывает заносчивому юнцу, что забота о себе не есть забота о "своих ногах или о том, что им не принадлежит", это не забота об имуществе, это, прежде всего, забота о своей душе. "Забота о себе – это что-то вроде жала, которое должно войти в человеческое тело, все время напоминать о себе, зудеть, не давать покоя" [10]. В античные времена этот принцип был необходимым условием всякого разумного поведения. Так, Сократ вопрошает Алкивиада в состоянии ли он заботиться о самом себе, понимает ли он, что для него зло, а что благо, понимает ли он, что он, Алкивиад, сам собой представляет. Смогут ли ответить на эти же вопросы современники, ищущие зеркальную поверхность во взгляде Другого чтобы в ней отразиться через лайк, дизлайк или комментарий? Своими действиями они как бы ожидают от Другого определения самого себя, делегируя им право становления самого себя и передавая им ответственность.

Индивидуальность по Фуко формируется через заботу о себе и благо для себя, однако становление индивидуальности предполагает изменения, сопровождающиеся огромными усилиями, болью и тревогой. Фактически это зона экзистенциального риска, осуществляющаяся в разные периоды жизни по-своему: в молодости человек готовится стать собой, в зрелости - постоянно исправляет себя, в старости - догоняет себя, воссоединяется с собой. Эта забота не есть зацикленность на себе и уж тем более не самолюбование. Заботясь о себе, человек не просто созерцает себя, но находит свою идентичность в обезличивающей среде идеологий, рынка, властного дискурса. Забота об истине, о которой пишет Фуко, может быть дана субъекту только путём постановки под вопрос самого его существования. Тревога за существование и забота о себе идут рука об руку, так как, осознавая свою ограниченность и конечность, человек вступает в конфронтацию со смертью, осознание которой есть путь к изменению.
Но способен ли к изменению современник, ставящий существование собственного Я под вопрос? Согласно С. Зонтаг, фотографируя, я "присваиваю фотографируемое" [2]. Присваиваю, но не преобразую! Создание в соцсети некого виртуального публичного двойника, который соответствует определённым требованиям и ожиданиям, запускает процесс бесконечного производства означающих без означаемого, причём многое из продуцируемого нельзя назвать самолюбованием. Потому как мало самолюбования в множащихся снимках потребляемой еды или туристических мест с отметкой "я здесь был". Самолюбования нет, а вот присвоение есть. Невероятное количество и частота подобных снимков присваивают реальность, снимая экзистенциальную тревогу сознания, зацикленного на поддержании своего Я. Тревога смерти, как пишут психоаналитики экзистенциального направления [1], [11], является настолько сильной и всеобъемлющей, что на её отрицание человек тратит значительную часть психической̆ энергии.

Таким образом, в селфи как в одном из ярких феноменов современной культуры проявляется именно нарциссизм с зацикленностью на себе – своих достоинствах и недостатках (истинных и мнимых), отдельных чертах характера, болезнях и т.д. Так на уровне индивидуальной психики нарциссизм всегда обращает либидо (психическую энергию) на себя, тем самым поддерживая несовершенное, незрелое (инфантильное) Я. На уровне культуры (в рамках социальной сети) он функционирует сходным образом: снимающий и снимаемый в одном лице, наполняет свое изображение желаемыми и практически всегда социально одобряемыми смыслами.
Осмелюсь предположить, что подобное "добирание" любви через присвоение себе реальности, в случае массового одобрения, даёт ощущение инфантильного нарциссического всемогущества. Окружая себя присвоенными образами "я здесь был", "я это ел", "я успешная женщина", человек "заговаривает" смерть, будучи неспособным защититься от страха мета нарративами. Соцсеть провоцирует на ещё большее желание самого себя, а значит, на ещё большее количество снимков. В случае же неудачи (малого количества подписчиков, лайков, комментов и т.д.) наш современник получает рост экзистенциальной тревоги, рост страха смерти, заглушая её компульсивной потребностью снимать ещё больше.

Литература
1. Бинсвангер Л. Экзистенциальный анализ. — М.: Институт общегуманитарных исследований, 2014 - 272 с.
2. Зонтаг С. О фотографии. М.: Ад Маргинем Пресс, 2013. — 272 с.
3. Павлова О.Н. Цивилизационный феномен нарциссизма: векторы объективации в парадигме психоанализа // Вопросы философии. 2010
[Электронный ресурс].
4. URL: http://vphil.ru/index.php?id=158&option=com_content&task=view
5. Павсаний. Описание Эллады. СПб.: Алетейя, 1996. Т. 1. — 336 с.
6. Платон. Алкивиад I//Платон. Диалоги. М.: Мысль, 1998. — 367 с.
7. Фрейд З. Введение в психоанализ: лекции. М.: Наука, 1991. — 456 c.
8. Фрейд З. Знаменитые случаи из практики. МЮ: Когито-Центр, 2016 — 536 c.
9. Фромм Э. Душа человека. М.: АСТ, 2009. — 256 с.
10. Фуко М. История сексуальности. Том III: Забота о себе (сборник).
Перевод: О. Хома, Титова Т.Н. – М.: Рефл-бук, 1998. - 282 с.
11. Фуко М. Герменевтика субъекта. СПб.: Наука, 2007. — 677 с.
12. Ялом Ирвин Д. Экзистенциальная психотерапия. — М.: РИМИС, 2008. - 608 с.