Писать рецензии на фильмы великих режиссеров с одной стороны сложно - просто потому что рецензий на эти фильмы написано уже огромное количество, с другой стороны - легко, потому что эти фильмы настолько глубоки и многоплановы, содержат такое огромное количество смыслов, поддаются прочтению очень разными способами - многие из них, в том числе, и через оптику психоанализа, что сколько бы рецензий уже не было написано, всегда остается, о чем написать еще.

Ловлю сейчас себя на том, что, с одной стороны, очень не хочется писать какими-то штампами про этот фильм, с другой - именно тянет на штампы. Хочется писать так, как это делал герой Гуннара Бьёрнстранда - именно штампами: “Она подошла к нему с ощущением неизбежности. Ее щеки порозовели от ветра”. Ну, вот так - с порозовевшими щеками и ощущением неизбежности продолжу :)

Фильмы 60-х гг. часто очень податливы для осмысления именно через оптику психоанализа. Возможно, это потому, что в те годы на психоанализ была мода - он не так давно к тому времени стал популярен и, по всей видимости, многие режиссеры и сценаристы сами проходили анализ в то время.

Некоторые диалоги, сцены из этого фильма и многих других прямо-таки служат иллюстрациями психоаналитических понятий и проработанных к тому времени психоаналитических концептов: эдипов комплекс, “плохая мать”, запрет на инцест…

Сегодня, спустя уже ровно 60 лет (фильм “Сквозь тусклое стекло” был снят в 1961 году и даже получил “Оскар” как лучший иностранный фильм этого года) диалоги воспринимаются немного странно. Казалось бы кульминационная сцена - герои говорят какие-то очень важные по смыслу вещи, но воспринимаются они как пустые. Эти мысли кажутся простыми и банальными.

В сцене на лодке, когда Дэвид (Гуннар Бьёрнстранд) говорит Мартину (Макс фон Зюдов), что хотя тот говорит о любви к своей жене, на самом деле он желает ей смерти - кажется, что это должно быть каким-то ужасным, но на самом деле оказывается чем-то простым и даже банальным. Ну, да - отношениям присуща амбивалентность. Мы можем одновременно и любить человека, и ненавидеть его, даже желать смерти.

Хочется разглядеть в этих диалогах постмодернистскую иронию (хотя эпоха постмодерна еще, вроде бы, не наступила - до манифеста Лесли Фидлера еще 8 лет) и, кажется, “порозовевшие щеки” и “подошла с ощущением неизбежности” дают намеки на это. Возможно и слова Дэвида, сказанные Мартину в лодке и его финальный монолог о Боге - это пустая банальность, подобно тому как пусты и банальны его книги?

Но интереснее всего, как мне кажется, рассматривать этот фильм именно с точки зрения отношений внутри семейной системы. Причем семьи с очень тяжелой патологией: инцестом, психическими заболеваниями.

Героев всего четверо, и все они члены одной семьи. Дэвид, его дочь Карин (Харриет Андерссон), сын Минус (Ларс Пассгорд) и муж Карин - Мартин. Также незримо присутствуют еще две женщины: умершая мать Карин и Минуса, а также некая женщина, с которой Дэвид был вместе в последние годы, но недавно расстался.

Начинается фильм со сцены купания всей четверки в озере. Холодном скандинавском озере, где вода по определению не может быть теплой. Несмотря на то, что все смеются, как-то сразу становится понятно, что легко не будет. Далее эта, казалось бы, веселая и дружная четверка распадается на пары - Карин и и Минус идут в деревню за молоком, а Дэвид и Мартин плывут на лодке ставить сети.

Перед этим происходит, вроде бы, незначительный эпизод, который на самом деле сразу же, буквально на 2-3 минуте фильма, обозначает тяжелую и патологическую ситуацию в этой семье.

Мартин говорит: - Я пойду за молоком вместе со своей женой.
- Нет, - отвечает Дэвид, - За молоком пойдут Карин и Минус.

Мартин сразу же “оттирается” от своей жены. Это повторяется в финале фильма, когда Дэвид и Мартин уплывают на лодке, а Карин и Минус остаются вдвоем. Именно эта ситуация (опустим сейчас ее галлюцинации) и приводит к психотическому срыву у Карин.

В самом начале фильма состоятся два важных диалога: Карин и Минуса, и Дэвида и Мартина. Мартин рассказывает о тяжелой неизлечимой психической болезни Карин (слово “шизофрения” не произносится, но очевидно что речь идет о ней), также мы узнаем, что умершая жена Дэвида также страдала от этого заболевания.

Веселая же прогулка Карин и Минуса за молоком вдруг прерывается внезапной, буквально на ровном месте истерикой Минуса, в которой он заявляет о том, что все женщины отвратительны, а потом также внезапно успокаивается, и они возвращаются домой.

В фильме напрямую не говорится об инцесте между Карин и Минусом, о том, что старшая сестра совратила своего младшего брата. Просто постепенно все множатся и множатся намеки на это. Конечно же, это центральный конфликт фильма, но есть и другие конфликты, также достойные рассмотрения.

Во-первых, отношения отца и сына. В этом фильме жалко всех, но, наверное, сильнее всего самого младшего из всех членов семьи - 17-летнего Минуса. В детстве у него умерла мать. Отец отдалился (или был таким изначально), пишет свои непонятно кому нужные книги. Только что вернувшись из Швейцарии говорит о том, что через месяц снова уезжает, на этот раз в Югославию, писать очередную книгу. Это важнее для него, чем семья, в том числе и взрослеющий и отчаянно нуждающийся в отце Минус.

В первом диалоге с сестрой Минус жалуется: “Отец не разговаривает со мной”. А завершается фильм его фразой “Отец поговорил со мной”.

Следующая пара - собственно семейная пара, муж и жена. Карин и Мартин. Мартин, что называется, “попал”. Это мезальянс - Мартин значительно старше. Также, как и многом другом в фильме напрямую об этом не говорится, но похоже, что Мартин - старый друг отца. Если он и моложе Дэвида, то ненамного. То есть, символически, Карин вышла замуж за отца.

В первом их диалоге, в постели мы узнаем, например, что у них нет секса. Потом, когда Мартин засыпает, Карин идет к отцу (тот работает, пишет книгу), забирается к нему на колени. Если еще и учесть и их, предположительно, сексуальную связь с Минусом, то получается очень странная история - она испытывает сексуальное влечение к табуированным обществом семейным фигурам - отцу и брату, но не испытывает его к самому что ни на есть адекватному сексуальному объекту - своему мужу. Такая сексуальная инверсия.

Почему так произошло - в фильме нет ответа (или, возможно, я его не увидел).

Продолжим про Мартина.

Он нежен и заботлив по отношению к Карин. Он врач, и у него всегда есть для нее лекарства. Он все время говорит о любви к ней. Он мягкий и максимально поддерживающий. Безусловно, из всей четверки персонажей он - самый здоровый. Но и несчастный, такой же как и они.

Может быть эта мысль покажется странной, но в этой семье Мартин заменил собой умершую мать. Для Карин - уж точно. Не произошло той сепарации, которую должна была пережить взрослая дочь, вышедшая замуж. В фильме не две семьи - одна, в которой Мартину отведена очень странная роль - он заменяет собой умершую мать.

Для остальных он - второй старший член семьи. Взрослые разговоры, в которых присутствуют забота и тревога о детях, ведут между собой Дэвид и Мартин, младшие же члены семьи демонстрируют свою патологию, не особо сдерживаясь, периодически впадая в истерики. Впрочем, у Мартина, несмотря на всю его мягкость и слабость, в медицинском саквояже есть последний аргумент - шприц с галоперидолом, который, собственно, и решает проблему в развязке фильма.



В прочитанных мною обзорах на этот фильм в качестве основной темы чаще всего видится тема религиозная. Вспоминаются факты из биографии самого Бергмана и прежде всего - его отношения с отцом, лютеранским пастором. Жестокость отца по отношению к юному Ингмару, которую он преподносит ему под видом христианской любви. И именно поэтому для Бергмана Бог предстает в образе какого-то жуткого чудовища - паука.

Однако в психоаналитической традиции, паук в сновидениях - это мать. Точнее даже “злая мать”. См., например, статью Карла Абрахама “Паук как символ в сновидениях”.

Из первого разговора Дэвида и Мартина мы узнаем о том, что мать Карин была больна шизофренией, а также то, что она умерла. Собственно, это вся информация о ней. Все остальное мы можем лишь реконструировать. Но, похоже на то, что дети не получили от матери той любви и поддержки, которая им была необходима. Видимо, в какой-то момент старшая сестра становится для Минуса заменой матери, но и она, совратив его, оказывается “плохой матерью”.

Интересен также эпизод с домашним спектаклем. В пьесе, сочиненной и поставленной Минусом, он сам играет пылкого молодого поэта, влюбившегося в… мертвую женщину. В умершую несколько веков назад испанскую принцессу, которая выходит из склепа и зовет его с собой. Предлагает любить его мертвой любовью. В этой принцессе можно увидеть и реально умершую мать, и “мертвую мать” в психологическом значении этого словосочетания, а также Карин, которая предлагает своему брату запретную, табуированную, “мертвую” любовь. Любовь, которая их разрушает и убивает. И забавно, и трагично одновременно, что сама Карин и играет мертвую принцессу, даже не подозревая, что играет саму себя.

Впрочем, финал пьесы оптимистичен. Поэт, почесав в затылке, решает - ну ее нафиг эту мертвую любовь - и уходит. Что дает нам некоторую надежду на то, что у Минуса еще пока хватает душевного здоровья на то, чтобы разорвать патологизирующие его отношения.

Интересна также аллюзия на Шекспира. Мартин так и говорит усевшемуся перед сценой Дэвиду: “Это как Шекспир”. Подобно тому как в “Гамлете” актеры, перед тем, как развернутся основные события, разыгрывают небольшую сценку, так и в фильме небольшая сцена дает понять, что дальше в фильме разыграется очень серьезная, сложная и даже трагическая семейная история. Так же, как это бывает в пьесах Шекспира.



P.S. Большое спасибо членам моего психоаналитического киноклуба, некоторые мысли и выводы которых я использовал в статье.